Хроники сыска - Страница 72

– Теперь в расчете. Товар несите!

Данила пулей метнулся в трактир и скоро выбежал из него с узлом. Форосков тем временем, отвесив Босому пару оплеух, вывел на улицу их вчерашний экипаж.

Развернув узел, Алексей увидел несколько дюжин ампул и ректальных свеч с морфием, и три спринцовки в бархатных футлярах. Рассмотрел фирменные знаки – те же, что у Бомбеля! Важнейшая улика была у него в руках.

– Ладно, так и быть. Поехали к Шелапутову, он рассудит.

Убийцы послушно сели в одну из колясок. Когда колонна добралась до Боровской переправы и въехала на паром, Алексей обернулся к Ивану с Данилой и буднично известил:

– Сыскная полиция. Вы арестованы.

Благово оказался прав в своих предсказаниях. Убийцы на первом же допросе охотно назвали Федора Блинова как заказчика убийства провизора. А мукомол, видимо, извещенный об этом, спешно отплыл в Казань.

Уже через два дня присяжный поверенный, нанятый Аристархом Блиновым, добился от душителей новых признаний. Хозяина они видели один раз в жизни, издалека; аптекаря удавили с целью ограбления. Оговорили почтенного купца из озорства, в чем теперь раскаиваются…

Ребятам было в чем раскаиваться. Их личности были установлены путем сличения примет. Оказались они известными московскими громилами из банды Ивана Чуркина и состояли в розыске за убийство трех извозчиков. Получив каждый по восемнадцать лет каторжных работ, Иван с Данилой отбыли на рудники. Благово с Лыковым удостоились очередных благодарностей министра.

Павел Афанасьевич на первом же докладе графу Игнатьеву рассказал о роли купца Блинова в деле убийства провизора с Алексеевской. Временный ярмарочный генерал-губернатор неожиданно выступил в защиту самодеятельного мстителя! Мнения разделились: губернатор Безак поддержал графа, а полицмейстер Каргер – Благово. Старый служака возмущался:

– Это и станет всякий судьей да прокурором? Тем более казнокрад Федор Блинов!

Каргер припомнил давнее уже «дело Вердеревского» о краже в огромных масштабах казенной соли, по которому проходил и «мститель». Дискуссия чиновников носила, впрочем, теоретический характер. Никаких улик против мукомола не было, и уголовное преследование его не представлялось возможным.

Голенищев-Кутузов-Толстой уехал во Владивосток во вновь пошитом мундире и с выгораживающей его справкой. Рыжую хипесницу так и не нашли, исчезла вместе с кортиком…

В октябре, вскоре после суда над душителями, пришло известие: преступники сбежали с арестантской баржи в Свияжске. Даже до Казани не доплыли! А еще через месяц Павлу Афанасьевичу сообщили, что Блинов готов увидеться с ним «не под запись».

Миллионщик появился уже вечером. Высокий, широкоплечий, прямой, несмотря на свои семь с лишним десятков. Федор Андреевич пришел, как он выразился, не виниться, а объясниться.

– Вы знаете, господа сыщики, кто придумал шприц для подкожных впрыскиваний? – спросил он у Благово с Лыковым вместо приветствия.

– Нет.

– Шотландский доктор Вуд. В пятьдесят третьем году. Ну и началось… Цель, как водится, была благая; получилось же опять дерьмо. Очень быстрое усвоение наркотики и очень быстрое к ней привыкание. И очень легко ошибиться и превысить дозу! Шприц Вуда убил людей больше, чем иная война. Жена самого докторишки умерла от передозировки.

Для чего я это вам рассказываю? Чтобы привлечь внимание к давно назревшему вопросу. И в России назревшему, и во всем мире. Все стало в последнее время очень серьезно, налицо опасность для общества. На нашей ярмарке всегда курили опиум и гашиш, это правда. Но кто? И где? Восточные купцы в Караван-сарае да в притонах Татарского квартала. То было их дело! В ихних палестинах опиум – обыденность. Некоторые наши дураки тоже баловались от скуки. Мишка Хлудов – ну, тот все испробовал; Васька Перлов… Русского купца, кроме белой горячки, ничего не берет.

Но теперь не так. Проклятые доктора изобрели страшный яд и назвали его лекарством. В 1817 году германец Сертюрнер открыл морфий – и сам же сошел от него с ума. Лучше бы он сдох на год раньше! Теперь-то уж поздно. Нюхать и колоться вошло у молодых людей в большую моду. Человек не скотина, испортить недолго. Не шутки идут, а юные погубленные жизни… А правительство молчит! А закон молчит!

Миллионщик перевел дух, сердито стукнул тростью об пол, грустно вздохнул.

– Вам никому нет до этого дела. А ведь вы власть, вы должны предупреждать преступления, охранять жизни и здоровье людей! Но вы отворачиваетесь в сторону.

– У нас нет законных оснований для действий, – лаконично ответил Благово.

– Я знаю наперед все, что вы скажете. Что не можете подменять закон, и далее в этом же роде… А дети тем временем умирают.

– Господин Блинов! Вы понимаете, как опасно именно в России самостоятельно вершить правосудие? Пугачевщины захотелось? Она и так случится, недолго осталось… Наркотика – это зло, согласен. Но бороться со злом руками душителей – это добро, что ли? Чем вы тогда лучше их – для Бога?

– С Богом я сам разберусь и за грехи свои отвечу. Так, как я – нельзя. А как можно? Научите! Писать в Сенат? Писал. Министру внутренних дел? Я дважды был у него на приеме. Государю писал! Без толку. Получил благоволение «за ответственную гражданскую позицию»… Ну и как тогда бороться? По-вашему – никак. Очень удобно: нет законных оснований, стало быть, можно ничего и не делать. И умыли руки!

– А вы решили вершить правосудие по собственному разумению.

– Да, решил. Видя ваше бездействие. Когда Наташа умерла…

Старик осекся, но быстро справился с собой и продолжил: